| Аннотация | Во второй части исследования исторической динамики понятия «постмарксизм» в социальной теории автор отмечает, что с крахом коммунизма разные марксисты начинают по-своему концептуализировать термин. При этом две тенденции использования понятия (самоописание и обвинение в «ревизионизме»), берущие начало в 1980-х гг., сохранялись до конца 1990-х, когда понятие стало аналитически важным для академии и, наконец, утратило негативные коннотации. Отмечается, что академические работы по постмарксизму 2000–2010-х гг. можно разделить на две категории. В рамках первой исследователи пытаются самостоятельно теоретизировать понятие, в рамках второй на основании выделенных критериев пробуют описать постмарксизм как «традицию», генеалогию которой усматривают в социальных теориях Р. Люксембург, К. Касториадиса, но чаще всего – в книге Э. Лаклау и Ш. Муфф «Гегемония и социалистическая стратегия». Автор приходит к выводу, что среди исследователей так и не сложился консенсус в отношении использования понятия «постмарксизм» для языка актуальной радикальной теории. Например, ученый О. Харрисон считает, что решать, кто является постмарксистом, а кто нет, необходимо в каждом конкретном случае. Автор статьи приходит к выводу, что сегодня почти любого радикального социального теоретика, работающего в парадигме марксистской социологии, можно назвать постмарксистом, тем более что даже среди радикальных мыслителей, кажется, сложилось понимание, что марксизм и постмарксизм невозможно разделить. В конце концов, постмарксизм остается марксизмом. |
|---|